За все надо платить (СИ) - Страница 102

102

Загудел интеркома и Геля ответила:

— Да, Ирина Васильевна?

— Ангелина Викторовна, к вам пришли. — Доложила Макарова.

Было так непривычно слышать из уст этой женщины такое официальное обращение. Раньше секретарша называла её иначе: Ангел, Геля, Гелечка.

— Кто? — девушка листала ежедневник, просматривая план работы на оставшиеся до приезда нового генерального директора дни.

Макарова немного замялась, что насторожило Ангелину, а потом быстро сказала:

— Анна Набутова.

Брови девушки взметнулись вверх: «Однако! И что же привело сюда Анну?».

— Я занята, скажите, пусть запишется на другой день, — ответила Ангелина и сразу услышала приглушенный вопль из трубки. Бровкина возмущается, наверное.

За дверью послышалась какая-то возня, а потом она рывком распахнулась. На пороге оказалась Анна Набутова и Ирина Васильевна, которая пыталась не пустить посетительницу в кабинет начальницы.

— Простите, Ангелина Викторовна. Я объясняла, что вы не можете принять Анну Сергеевну, но она прорвалась к вам. — Извинялась и оправдывалась Макарова.

— Ничего страшного, — успокоила секретаря Соболевская и жестом пригласила Анну войти.

Макарова ушла в приёмную, прикрыв за собой дверь. Женщина бурчала под нос ругательства в адрес госпожи Набутовой. Как же она её терпеть не могла! Анну вообще мало кто любил.

— Что тебе нужно? — Геля следила за Набутовой, которая судя по всему, решила остаться в кабинете надолго.

Анна нагло уселась на стул.

— Надо поговорить!

— О чём? — Геля присела на свой стул напротив женщины.

— Обо всём, — неопределённо дёрнула рукой Анна. — Хочу знать, зачем ты вернулась?

Геля негромко засмеялась.

— Ты страдаешь слабоумием? Я уже говорила тебе, зачем я здесь: чтобы отомстить.

— И что, наняв мне любовника, ты отомстила?

Соболевская кивнула:

— Это входило в часть моего замысла.

Набутова тяжело вздохнула, долгие беседы напрягали женщину.

— Ну, хорошо, допустим, мне ты отомстила, а что ждёт Виктора?

Геля довольно улыбнулась: Анна не менялась, по-прежнему беспокоилась только о своём будущем.

— А разве он тебе не говорил? — спокойно поинтересовалась Ангелина.

— Нет! — отрывисто сказала Набутова.

— О чём же вы разговариваете, если Набутов не поделился с тобой такими важными новостями? — вслух размышляла Ангелина. — Что, муж тебя в свои дела совсем не посвящает? Не интересно ему с тобой обсуждать то, что волнует?

— Не твоё дело, — огрызнулась Анна. — Говори, что ты задумала.

Ангелина медленно расправила складки одежды, сменила положение ног и лишь потом сказала.

— Я выкупила контрольный пакет акций «Дальстроя». Теперь я здесь всё решаю.

Выражение лица Набутовой резко поменялось: сначала кровь прилила к щекам женщины, а потом румянец сменился откровенной бледностью. Глаза лихорадочно заблестели, мыслительный процесс Набутовой был в самом разгаре.

— ЧТО??? Ты отобрала компанию у своего отца? — потрясённо спросила Анна. Сотни вопросов беспокоили Набутову: как они теперь будут жить, что станет с Виктором, сохранят ли они свой дом, достаток и социальный статус?

Ангелина кивнула:

— Можно и так сказать. Теперь Набутов здесь ничего не решает. Сама понимаешь, — девушка громко хохотнула, — и в зарплате он сильно теряет. Не будет больше бонусов, которые получал генеральный директор компании. Придётся вам переходить на экономный режим.

— Нет! — выкрикнула Анна. Только не это! Она всю жизнь выбиралась из этого режима и теперь никто не посмеет вернуть её обратно! — Ты не посмеешь так поступить с нами. У нас растёт дочь, на её содержание уходит много средств.

Ангелина лишь фыркнула, выслушав Анну.

— Ещё как посмею, Анна. Ты достаточно жила в своё удовольствие. Скажи спасибо, что мы с мамой не подали на раздел имущества, не предъявили счёт твоему мужу на алименты, которые составили бы на тот период очень солидную сумму. Мы с мамой оставили всё Набутову и тебе. Так что… Лафа закончилась, наступают черные времена для вашей семьи.

Набутова застыла на месте, в её глазах появилась злость.

— Какая же ты злобная сучка! — выплюнула женщина эти слова. — Я всегда тебя ненавидела! Вся такая чистенькая, живущая в роскоши с детских лет. Ты не знала нужды, ты не знала, что значит, когда не на что купить даже булку хлеба, а уж мечтать о полноценной еде, состоящей не из пустого супа — и не приходилось. И одежду приходилось вечно за кем-то донашивать, жить по соседству с алкоголиками, наркоманами, всеми асоциальными элементами. Тебя же родители всегда баловали, любили, покупали всё, что хотелось их принцессе. А ты лишь недовольно морщила свой носик и презрительно смотрела на тех, кто вырос в других условиях. Кому повезло меньше, и у них не было за спиной богатого папочки, исполняющего любой каприз своей дочки.

Гелю развеселили слова Набутовой, и она не смогла промолчать:

— Я смотрела с презрением только на тебя, Анюта. В тебе были собраны все пороки, которые есть в нашем мире: эгоизм, алчность, похоть, зависть. Всё это жило в тебе, Анна и я не могла не почувствовать всю гнилость твоей души.

— Ну и что? Да, я такая, но твой отец всё равно любил меня. Слышишь меня? Л ю б и л, потому и ушёл ко мне из семьи. Так случается в жизни, люди расстаются, ничего страшного, нет никакой трагедии. Но ты же у нас вся такая идеальная, для тебя мир делился лишь на чёрное и белое, не захотела понять своего отца и меня. У нас была любовь! — с пафосом выкрикнула Анна.

102